Гадкий, смердящий гнильем, тухлятиной и смертью, запашок царил в относительно тесном помещении. Персональная темница Винсента - мага, который некогда зачаровал свое собственное тело на мгновенное восстановление и вечную жизнь. С годами эта комнатушка обросла всевозможными стеллажами с пыточными принадлежностями. У Тюремщика была уйма времени, что бы превратить этот мирок старого колдуна в настоящий Ад. К тому же магический некро-катаклизм не обошел стороной и его. Винсент до сих пор был закован в бессмертное, но бренное тело. Его кости были обтянуты бледной кожей и лишь в некоторых местах виднелись совсем усохшие, не рабочие мышцы. Треш совсем не кормил его, в этом не было надобности, и Винсент не мог испустить дух даже от голода, который стал одной из его постоянных пыток. Он походил на нежить еще до катастрофы на Островах, но теперь он еще обрел легкое свечение, свойственное многим мертвецам, ранее живших здесь при Благочестивом Ордене. И, естественно, со временем отношение Треша к нему изменилось. Если раньше он был счастлив иметь в своем распоряжении такую игрушку, то будучи призраком он уже обладал коллекцией душ, хранимых в Фонаре. Поэтому, если раньше Винсент представлял уникальность для изысканий Треша, то сейчас его особенности мешали стать реальной частью его собственности, способной испытывать такой спектр страданий, какой бы не смог ни один человек, обладающий плотью.
     - Бе-едный Ви-инсе-ент... - растягивал туманным голосом призрак, так словно наслаждаясь каждым произносимым слогом. Он стоял перед магом, обтянутым черными цепями, так, словно любуясь на древнюю роскошную картину, но требующую некоторой реставрации. Острый кончик его серпа скользил по лицу пленника от брови по виску и ниже к скулам и подбородку. лезвие скромно расчерчивало плавные изогнутые линии на его плоти, оставляя алые следы. Крюк прошелся по шее вниз и вскоре замер на левой ключице. - Твоя плоть... тюрьма-а!
     На последнем слове Треш обронил свою медлительность и резко дернул серпом на себя, вырывая ключицу, так сказать, с корнями, на что последовал пронзительный вопль. Кость с не громким стуком брякнулась о грязный пол, а Треш продолжал прищурено наблюдать за реакцией узника.
     Этот мужчина уже давным-давно привык к боли и подобные ситуации для него были уже не столь страшны. Треш даже считал, что его вопли потеряли всю свою былую искренность и производились теперь машинально. Винсент уже не был тем провинившимся колдуном, сжираемым ужасом и отчаяньем. Он словно смирился со своей судьбой, изредка мешая свои нелепые страдания с радостью о том, что у него есть иммунитет к тому, что бы стать пленником уже не цепей, а злосчастного Фонаря. Треш же наоборот был огорчен тем, что его любимая кукла не могла присоединиться к сборищу душ, которые испытывают невероятные мучения в силу неограниченности фантазии Треша посредством многогранности и гибкости души.
     - Эх, Винсе-ент... Твоя судьба когда-нибудь достигнет новых горизонтов, но пока...
     Вскоре вторая ключица рухнула вниз. На очереди были уже ребра.
     Внезапно, спустя какое-то время, Треш почувствовал присутствие в своем логове. Он замер на какое-то время, оставляя Винсента наедине с его стенаниями. Плавно обернувшись и невольно нахмурившись, призрак вальяжно махнул рукой и тяжелые каменные дверц начали разъезжаться в разные стороны с громким скрежетом о пол. Проем образовался как раз напротив незнакомца, который в этот момент тянулся к одному из древних артефактов. Сквозь столбы потревоженной пыли, Треш тихо рассматривал незваного гостя, медленно-медленно поворачиваясь к проему всем телом.
     - Что-нибудь ищешь? - загадочно произнес призрак и на его мертвенно-бледном лице дрогнула маниакальная полу-улыбка. - Подсказать?..
     Треш наклонил голову на бок, многозначительно уставившись на незнакомца. Вид у него был не особо агрессивным, но по сумасшедшему лицу можно было догадаться, что ничего хорошего из мирного диалога с ним не получится. Хотя... кто знает?